Перелётные птицы
Мы – дети России, бездомные птицы,
Мы бедствуем всюду, под небом всех стран.
Летят разорённых скитальцев станицы
В Египет, в Алжир, на седой океан.
Нас видели в Смирне у дряхлой мечети,
И в римском Палаццо, в старинном окне,
А матери наши, а малые дети
Тоскуют о нас в незабвенной стране.
И мучит нас вечным, безмолвным укором
То матери облик во мраке ночном,
То призрак сестры с угасающим взором,
То с плачем о хлебе дитя под окном.
Клио
О, дай мне сладость самозабвенья,
Земную радость – отраду сна;
Пусть скоротечность, полёт мгновенья
Откроет вечность и тайны дна.
Напомни были веков минувших,
Что мы забыли во сне сердец.
Среди молчащих, среди уснувших
Вновь буду в чащах, как вещий жрец:
Увижу рощи друидов белых,
Их древней мощи седую быль,
Иль Финикии пиратов смелых,
Александрии святую пыль:
И храм Киприды в эгейских странах,
Блеск Атлантиды и Вавилон.
В Бирманских недрах дворцы в лианах,
В Ливанских кедрах гористый склон.
Предстанут снова сквозь мглу столетий
Мне дня иного и лик, и блеск:
Цари и маги, рабы и дети,
Триремы флаги, и клик, и плеск!
Ходов извивы – мрак лабиринта,
Мемфис и Фивы, их вещий сон,
Зной скифской нивы, сень теребинта,
Злой, горделивый Ассиргадон!
И, быстротечный, в мечтах прекрасных,
Душою вечной повсюду свой,
Вновь проживу я ряд жизней ясных,
Везде ликуя, промчусь звездой!
У бездны
Играя с песком на прибрежье морском,
Мой мальчик смеётся так звонко,
А волны шумят и в набеге своём
Смывают постройки ребенка.
В усадьбах отцы воздвигали дворцы,
Но всхлынула грозная сила,
Волной взволновала России концы
И предков гнездо разорила.
Опять возведём мы с любовью наш дом
До бурь, до грядущих волнений.
Мы – дети у бездны – играем с песком
Под всплески людских поколений.
Чужестранцы
На нас отчуждённости дальней печать,
Нам общей струной не звучать!
Гостям мимолетным с различных миров
Ни скорби чужой, ни томлений, ни слов
Душой никогда не понять!
В холодной толпе средь рассеянных встреч
Удастся порой подстеречь
Глаза, где сияет родная мечта,
Узнать в незабвенной улыбке уста,
Подслушать заветную речь.
Но только на миг обольщён человек –
В семье чужестранец навек –
И вновь он один, как пустынь бедуин,
Пред маревом ложным, где в скуке равнин
Ни гроз животворных, ни рек.
Умирающий лебедь
Анна Павлова
О лебедь! Лебедь мой усталый!
Больной, с надломленным крылом,
Ты, от родных станиц отсталый,
Приемлешь смерть в краю чужом.
Еще, красу воспринимая,
Ты славишь блеск чужой земли,
Но не забыл родного мая,
Весны, манящей издали.
И на горячих мелях Нила
Всё помнишь ты лесной затон,
Где верба ветви наклонила,
Где лес дождями напоён.
В изгнанье тихо умирая,
Ты бьёшь надломленным крылом,
Поёшь красу чужого края,
А втайне плачешь о былом.
Две арфы
Посмотри: зацвели джакаранды
И жасмина ползучий побег,
Бугенвиллий лиловых гирлянды
Покрывает, как девственный снег.
Но за Волгой, в России, далёко,
В разорённом старинном гнезде
Скромный ландыш цветёт одиноко
И зовёт к позабытой звезде.
Посмотри: в сонной глади канала
Отразился немой кипарис,
У мечети, за насыпью вала,
Шелестит возле хлопка маис.
Но всё снятся родимые нивы,
Где шуршат возле гречи овсы,
Где в прудах опрокинулись ивы
И белеют луга от росы.
Посмотри: многолюдный Египет
В бликах солнца, весь в сети дорог.
Кубок счастья не здесь ли был выпит?
Здесь твой мир, и семья, и порог.
Но над Нилом я думаю долго
О родных разорённых местах,
Где так царственно стелется Волга,
Где соловко рокочет в кустах.
И стремится душа к бездорожью
И к безлюдью заволжских полей,
Где под тучей склоняется рожью
Полоса у заросших колей.
***
О, если б знали вы, как больно сердце бьётся
Под шум дождей ночных, под шёпот вечных дум,
Что мать – твой лучший друг – на зов не отзовётся.
Что сердцем ты – старик, не нужен и угрюм!
О, если б знали вы, что русский на чужбине
Не понят, одинок, всегда живёт в мечтах
О липах, о дубах, о вьюге на равнине,
О белых лебедях на заливных лугах!
Неизменный сон
Все тот же сон — далёкая Россия!
К тебе одной летит моя мечта,
Влечёт твоя родная красота,
Зовут твои поля, твои леса глухие,
И серых дней напевы дождевые,
И вечеров осенних долгота,
Унылых рощ багрец и пестрота,
И зимние сугробы снеговые!
Я вновь живу средь отроческих грёз,
Вновь чувствую, что мир земной не тесен.
Далёкий звук знакомых с детства песен
Дарует мне поток нежданных слез.
В чужой среде, где сердце холодеет,
Оно в любви к отчизне молодеет.
Родина
Я помню, помню в отдаленье
От озарённых детством мест
Старинный дом в родном селенье,
Погост и крест;
Родного сада свет и тени,
Акаций свод, ряд тополей,
Беседки шаткие ступени
И мрак аллей;
Осин и вязов вздохи, скрипы,
Стук дятла и синицы свист,
Шатры дубов и бледной липы
Прозрачный лист;
И ствол берёзы утром мая,
Как легкий дым, её листву;
Огни цветов, что, усыпая,
Пестрят траву.
Я помню медленную Волгу,
Её торжественный разлив,
Обрыв, где я глядел подолгу
В раздолье нив.
Мне не забыть семьи преданий,
Сказаний родины моей,
Сосновых рощ очарований,
Ржаных полей.
Душистой гречи белоснежной,
Ни серебрящихся овсов,
Ни песни вольной и безбрежной
Под шум лесов.
Лишь эта песнь отчизны сердца
С зарею молодого дня
Средь хмурых ликов иноверца
Живит меня!
Забытый сон
Забытый сон: угрюмый небосклон…
Нагая степь – распутие племён…
Верблюжий рёв и острый скрип тележный,
Здесь вождь-монгол раскинул стан ночлежный,
Стенаньем жертв и кровью упоён.
Забытый сон: Шопена вальс… Балкон…
Усадьбы мир… Даль нивы безмятежной…
Но смерч взметён! Вновь клён и ряд колонн –
Забытый сон.
Из тьмы времён плывёт забытый сон:
Вновь перейдён двух жизней Рубикон…
Чрез море звёзд летя в простор безбрежный,
Впивая свет чистительный и нежный,
Вне сущности, вне чисел, вне времен
Вновь видит дух, над плотью вознесён,
Забытый сон…
Dеr diснтеr sрriснт
Поэт говорит о природе,
О тайнах вседневных чудес,
О вечной духовной свободе
И чистой лазури небес.
Поэт говорит, но не внемлют
Словам необычных речей:
Сердца закоснелые дремлют
Под плесенью будничных дней.
Лишь тихо деревья вздыхают,
Когда в их тени он бредёт,
И в лад головами качают
Под песню, что странник поёт.
***
Бывают благостные встречи
Одной прародины сынов,
Когда в словах чужих наречий
Вдруг прозвучат живые речи
Средь жизни мертвенных песков.
Так иногда у перевала
Два путника из разных стран
Под гул грозы, под гром обвала
Друг другу вверят, что скрывала
Душа в огне сердечных ран.
Так иногда ручей проворный,
Свергаясь с льдистой высоты,
Сольётся вдруг с рекою горной,
И странник у тропинки торной
Находит редкие цветы.
Сестра милосердия
В чужом краю, чужих цветов раю,
Друг детских лет, тебя я узнаю
Седой, больной. Сквозь темь годов скитаний,
Потерь и бед, сверхсильных испытаний
Ты пронесла, как светоч, жизнь свою.
Вновь пред тобой склонённый я стою.
Всё та же ты: без жалоб, без роптаний,
Среди больных, создав свою семью
В чужом краю.
Вся – для других, как ты была в бою
Средь визга пуль, шрапнели стрекотаний:
Вся – честь, вся – долг! Над пушкинскою Таней
Я вознесу тебя – сестру мою,
Тебя пою, с тобою слёзы лью
В чужом краю.
Героиням Сталинграда
Вы – преемницы мучениц, жён декабристов
И сестёр, что видали Малахов Курган,
Тех подвижниц, что помнили Шипку и Систов,
Тех, окрасивших кровью своей гаолян.
Там, в оврагах, где крут хмурый берег нагорный,
Там, где солью сверкает за Волгой Эльтон,
Вы зарыты с запёкшейся раною чёрной
И приволжские ветры лелеют ваш сон.
Сёстры, сёстры! Вам снится ль пожар Сталинграда,
Русь в слезах и крови у последней черты,
Где под громы и вопли кромешного ада
Вы без слёз сожигали девичьи мечты?
К вам, безвестным и юным, пришедшим на Волгу,
Чтобы жизнь положить за собратьев-солдат,
К вашим теням взываем и плачем подолгу,
Души вновь обновляя средь жизни утрат.
Как ничтожно бедны тусклых дней треволненья
Перед пламенем чистым возжённых сердец!
И всевластно влечёт мощных душ притяженье
Ввысь, где славой горит женской жертвы венец.
***
Летит, звенит, как отзвук дальний,
Напев, знакомый с детских лет.
Не ты ли с ласкою прощальной,
Душе посмертный шлёшь привет?
Теперь, простясь с родной землёю,
Прозрев и сбросив сон могил,
Ты знаешь правду, как с тоскою
Я звал тебя, как я любил.
Забытой песней, что когда-то
Так оживляла старый дом,
Вновь обнови, что чтил так свято
Я в сердце вечно молодом:
Семью, и дом, и песнь, и знанье,
И сельский храм, и лес родной,
И путь Руси, ее призванье –
Заблудшим в край обетованья
Быть путеводною звездой.
